Запись из личного дневника
История возвращения домой
Очень многие истории начинаются одинаково, и эта – не исключение. Был самый обычный день. Вернее, так он начинался…
17085 год
начало апреля
Илириэль. Мой давний учитель, с которым мы месяц провели в лесу, прививший мне любовь к резке и возможность не заблудиться в лесу, тот, кто всегда вызывал восхищение и уважение, вот так, внезапно, появился в Академии. Оказалось, в столице он был проездом и решил меня навестить – мелочь, а как приятно! Ради такого можно прогулять теорию магии, не страшно, будто в первый раз получать нагоняй от профессора, так что мы несколько часов сидели и болтали в парке, вспоминая давнее и обмениваясь новостями. Если бы он только сразу сказал… Тогда, услышав соболезнования, мне даже в голову не пришло, а почему я ничего не знаю, почему папа не послал мне никакой весточки. Услышав о смерти мамы, я, разумеется, чуть с ума не сошла, еще бы – вот так, внезапно! На прошлой неделе пришло новое письмо, она рассказывала, как у них все хорошо, и вдруг – это. Сочувственный взгляд зеленых мудрых глаз, серьезное лицо, подернутое тенью удивления – он ничего не сказал, но вопрос «Ты что, не знаешь?!» слишком ясно висел в воздухе. Да, я не знала.
Разумеется, я бросила все и сорвалась домой – отпросилась у руководства, и даже могла бы не попрощаться с Ми, если б не столкнулась с ней на лестнице. Объяснять было некогда, и помню только удивленный донельзя золотистый взгляд да недовольно дергающийся хвост. Вот так вот.
Дорогу помню плохо - была какая-то тихая истерика да постоянно подгоняемые лошади – быстрей, быстрей!
19 апреля
Как же любит Судьба посмеяться над своими игрушками, будто насмехаясь над их беспомощностью! Добралась я до Кардоса, чуть не сойдя с ума по дороге – и что же я слышу краем уха у городских ворот?
«Говорят, армия трупаков идет на столицу!»
«Да ну!»
«Да да! Все говорят».
Мне тогда захотелось взвыть от отчаяния. Я ведь очень полюбила Академию, я оставила там любимую Ми, а теперь – что, могу ее потерять? Да вы издеваетесь!!! Не могла же я сорваться и нестись обратно, раз уже приехала, так что пришлось взять себя в руки, напомнить себе о рациональности и направиться домой.
Проклятье… как пишут в книгах: город не ждал своего героя. Вот и Кардос не ждал меня. Казалось бы – всего два года! Но он так изменился… Кхм. Не отвлекаться.
[float=left]
[/float]Наш дом тоже изменился – обветшал, стал каким-то серым и как будто нежилым, что только сильнее расстроило, ведь я здесь выросла. Но это было до того, как я зашла внутрь. Аданос, что стало с нашим домом! Пустой, почти совершенно пустой! Родители ведь много путешествовали в свое время, и отовсюду привозили безделушки, трофеи, мелочи на память, и все это создавало неповторимый уют и колорит, но все – все! – это пропало. Будто папа был настолько опечален, что решил продать дом и уехать – я тогда не знала, что мое предположение в корне неверно. Сам он тоже изменился – постарел, осунулся, хотя в целом и остался тем человеком, что я знала… Аданос, как он на меня посмотрел! Я ждала увидеть радость от моего приезда, но он… он будто в ужас пришел. Он не ждал меня – это было понятно, и был поражен, но мне было не до анализа происходящего. Объятия, родные, любимые, будто ничего не случилось, длились недолго, ведь нам нужно было о стольком поговорить…
То, что он сказал, отказывалось укладываться в голове – маму убили грабители, когда она возвращалась с рынка. Грабители! Какая глупость! Она же сильнейший маг и не могла, не могла закончить вот так! Что ж, все действительно было иначе, и если бы он только рассказал правду с самого начала… Но мы оба наделали ошибок. Оба. Он попытался уговорить меня не лезть в расследование, мотивируя это тем, что в жизни все намного сложнее и это не сказки. Я – разумеется, - уперлась, что я не ребенок и должна что-то сделать, и, проявив невиданное хамство, ушла, хлопнув дверью. Ну что мне стоило остаться!
[float=right]
[/float]Я было решила бросить все и после похорон помчаться обратно в Иридиум, раз уж папа не хочет меня тут видеть, но так уж получилось, что мне на глаза попались стражники, и я решила – а какого кракена? Имею право! В общем, заявилась я в штаб кардосской стражи. О том, как я пробивалась к начальству, я даже вспоминать не хочу, да это и не важно, но мне удалось – оказалось, меня очень даже хотела видеть лейтенант, занимающаяся расследованием, Адриана де Викерли. И что же я узнаю от нее? Быть может, лучше бы я не знала. Мама не просто погибла. Она. Сгорела. Заживо. Моя мама сгорела заживо в собственном городе! В это было поверить еще сложнее, чем в историю о грабителях, но такова истина. Более того, лейтенант сообщила, что, судя по повреждениям, огонь был магический, украшения и ценности остались нетронутыми, что значит - грабители здесь не причем. Папа в страже не появлялся, что было подозрительно, ибо без его помощи раскрыть дело не представлялось возможным и его бы закрыли через два месяца.
Разумеется, я была поражена. Как? Почему? Что такого случилось, что он, во-первых, не сказал мне НИЧЕГО, а во-вторых, не проявил никакого стремления помочь найти виновных? Разумеется, я заверила лейтенанта в том, что добуду информацию и вернусь, и вылетела из здания, помчавшись домой. Всю дорогу я сочиняла, что ему скажу. Всю дорогу я готовилась добиться от него ответов. Всю дорогу… которая закончилась поцелуем запертой двери. Его не было дома!
Что ж. Я решила, что возьму дело в свои руки и полезла обыскивать дом, как какой-то преступник. Или, наоборот, тот, кто стремится найти доказательства, обличающие во лжи. Я ведь подозревала во лжи собственного отца, как же это было глупо… Нет, конечно, он соврал мне, но у него были очень веские причины, и мне стоило верить в это, вместо того, чтобы кидаться в омут с головой. Но тогда это было единственно верное для меня решение.
Я не нашла ничего полезного, хотя перерыла его кабинет – очевидно, единственная нетронутая комната во всем доме, хотя до своей я добраться не успела. Только сейчас я могу понять некоторые записи, когда знаю об экспедиции, но тогда все это были лишь бессвязные обрывки, что никак не могли пролить свет на Страшные Подозрения. А вот мамина комната… Она была почти полностью пуста, там осталась лишь кровать да сверток ее картинами… картины… я ведь почти забыла, как она чудесно рисовала! И именно они стали той каплей, что переполнила чашу, погребя под собой самообладание и упорное намерение не плакать. В общем, я разревелась и уснула прямо там, в обнимку с картинами, а когда проснулась…
20 апреля
[float=left]
[/float]Очевидно, ночью папа вернулся, потому что я была укрыта одеялом, а новый день был в самом разгаре и был это день похорон. В гостиной оказалась некая мадам Клэренс – коллега мамы из школы, ведьма надоедливая говорливая старушка, которая почему-то была намерена составить нам компанию в дороге на кладбище. Разумеется, разговор откладывался на неопределенное время, но папа обещал, что сегодня мы непременно побеседуем. Что ж, выбора не было, нас ждало кладбище… Сама церемония была достаточно скромной и малоприятной, я до сих пор считаю, что стоило похоронить маму в море, а не на городском кладбище, но, увы, меня не спросили. И вот как раз там все и пошло наперекосяк.
[float=right]
[/float] Мое внимание привлек снежноволосый юноша, что смотрел на меня с таким выражением, что сразу стало ясно – он имеет, что мне сказать. Вот только что? Мы же медлить не будем, мы же устали от отговорок и недомолвок, поэтому мы пойдем и спросим. Его звали Кэрри Файтерсон (я не знаю, настоящее ли это имя), и он мне поведал ведьма любопытную историю, что существуют некие люди, желающие справедливости, а папа не хочет ничего сделать для раскрытия смерти мамы, и вообще я его не знаю… КАК Я МОГЛА ПОВЕРИТЬ?! Мне хочется разбить себе голову о стену, вернуться и все исправить… Когда папа увидел меня с Кэрри, я должна была по его агрессивной реакции догадаться, что он что-то знает, но молчит по очень весомой причине. Должна была! Папа просил ему поверить, просил вернуться с ним домой и поговорить. Какая же я дура. Даже после того, как Кэрри меня ухватил и переместился на некоторое расстояние, чтобы продолжить уговоры, я ничего не заподозрила и решила согласиться – правда, выразить согласие мне уже не удалось. Да, это все было уловкой, и сейчас я вижу, что она была явной настолько, что совершенно не понятно, как я могла не догадаться. Ему надоели уговоры, и от слов юноша перешел к действиям – я получила в живот, в глаз, и уже была не способна сопротивляться, а папа… папа не успел совсем чуть-чуть. Вот так совершенно по-тупому меня и похитили.
[float=left]
[/float]Пришла в себя я в какой-то подвальной тюрьме, крепко связанная и в состоянии настолько отвратительном, чтобы простое нахождение в сознании вызывало тошноту – алхимическая интоксикация, оказывается, премерзкая вещь. Там я и познакомилась с ним. Не знаю имени, но человек этот был лидером той шайки, и, честно признаться, вызывал у меня некоторую степень уважения. Его речь и отношения не содержали ни капли издевки, насмешки или пренебрежения. Он просто вел деловую беседу, оперируя фактами, относясь к происходящему как к вопросу, требующему наиболее эффективного решения, и я не сомневаюсь, что, если бы я попыталась не отвечать на вопросы, он бы спросил меня иначе без доли удовольствия, допустим, выламывая пальцы с таким же деловым видом, с которым спрашивал. Хоть что-то полезное – я узнала, наконец, что случилось, хотя легче от этого, конечно, не стало.
Папа же был собирателем энергии, и он хотел отправиться в морскую экспедицию за чем-то ценным настолько, что решился обратиться к личностям, стоящим по ту сторону закона, так как средств на аренду корабля. Увы, экспедиция не увенчалась успехом, а это значило, что он должен денег своему «спонсору». Много денег. Именно этот человек отдал приказ убить мою маму. Именно он отдал приказ похитить меня, когда узнал, что я в городе. Наверняка все сложилось бы иначе, расскажи мне папа все с самого начала, но глупо винить его в своих ошибках, он лишь старался не сделать хуже, и молчал, потому что догадывался, насколько бурно я отреагирую на правду. Тогда-то я и осознала в полной мере весь идиотизм своего поведения, лишь представив, в каком ужасе мой отец и что ему обещали со мной сделать, если денег не будет. Мне жаль, мне так сильно жаль!
[float=right]
[/float]Я не знаю, сколько провела там времени. Позже удалось примерно подсчитать – около двух суток, хотя тогда казалось, что полжизни. Когда действие отравы еще и не думало проходить, пришла ОНА. Ее имени я тоже не знаю, но мельком видела ее парой дней раньше в городе. Чокнутая полукровка, пришедшая, чтобы напоить меня той же дрянью. Сейчас я понимаю, что сопротивлением лишь сделала себе хуже, и стоило сразу выпить, не делая бесполезных попыток, но тогда… тогда я считала, что буду биться до конца. Как же глупо. Теперь у меня пускай и слабозаметные, но все же видимые шрамы на губах, оставшиеся от кинжала, который она пропихивала мне в рот, чтобы разжать зубы и вставить в горло воронку. Она напугала меня до ужаса. Стоит признать это, чтобы было, с чем работать. Да, я чувствовала себя избитым зверьком в клетке, с которым хозяин может делать все, что пожелает, хоть причесать, хоть хвост отрезать, хоть глаз выколоть. И именно она убила мою маму, судя по словам.
«Знаешь ли ты, что испытывает человек, сгорающий заживо?»
Я очень, очень долго потом слышала это в кошмарах.
23 апреля
Но мое заключение закончилось так же внезапно, как и началось – снова усыпляющий состав, и очнулась я уже дома, как главный аргумент в переговорах. Папа… я думала, что он был постаревший тогда, когда я первый раз его увидела после возвращения. Но нет. Именно той ночью, сумев хоть немного придти в себя и поднять глаза… как это было больно. Бедный, он так сильно волновался за меня, так сильно переживал и хотел меня вернуть, это было видно. Если бы я только поверила ему! Что ж, обмен был прост – я на деньги. Все трое были здесь, против моего отца и призванного ифрита. Да, нам повезло, что главарь был настолько убежден в сломленности папы, что сначала велел меня отпустить, и не торопился проверить шкатулку. Но все было уже спланировано и случилось именно то, чего я боялась больше всего - папа подлечил меня, наконец-то нейтрализовав отраву и вернув возможность колдовать, и велел бежать к городским воротам, где меня ждет лошадь и распоряжения, что делать дальше. Он обещал догнать меня. Обещал! Но уже тогда я знала, что это ложь, не желая придаваться бессмысленной надежде на благополучный исход. Последний оставшийся у меня родной человек был готов расплатиться жизнью за мою ошибку, только чтобы я могла спастись. Бросить его! Сбежать! Да, заключение кое-чему меня научило. Например, тому, что геройство – это глупо. Тому, что самое ценное, что у меня есть – это моя жизнь. Тому, что я хочу ее сохранить. Но вот так бросить его? Разумеется, я хотела остаться и помочь, отходя, чтобы не мешать ему и не отвлекать, но… Я всегда считала, что нельзя недооценивать воинов и они прекрасно могут сражаться с магами на одном уровне – и я была права. Главарь – маг Огня и Тьмы. Кэрри – опытный боец с кинжалом, обладающий техникой «искаженный шаг», что позволяло не только мгновенно перемещаться, но и очищаться от эффектов заклинаний. Полукровка обладала значительным запасом зелий и умело пользовалась пращей, чтобы запускать их в отца и ифрита. У него не было шансов и он знал это, имея целью лишь задержать их и дать мне возможность уйти. И я струсила. Я сбежала. Я бросила его! И никакое осознание, что я все равно не могла бы помочь, не помогает мне перестать чувствовать вину. МОЯ ошибка привела к тому, что меня похитили. Из-за МЕНЯ он был вынужден пойти на такой шаг. Только СЕБЯ я могу винить за это, и продолжаю это делать, потому что больше ничего не могу сделать.
[float=left]
[/float]Я сбежала. Нашла лошадь и какого-то мужчину, которому папа заплатил, чтобы тот помог мне. Умчалась из города, где сгорал мой дом. Я бросила его.
В сумках было письмо – я до сих пор иногда перечитываю его. Он знал, чем все кончится, он просил прощения за нарушенное обещание, он оставил информацию, как разыскать Илириэля, чтобы попросить помощи. Ведь больше у меня никого было, а до столицы слишком неблизкий путь. Прочтя письмо и осознав, что должна продолжать путь одна, я отрезала косу, всегда доставлявшую слишком много хлопот, к тому же – это всего лишь волосы.
Вот так все и кончилось. Я осталась одна. Вернее… Быть может, это были галлюцинации. Видения. Воображение. Я не знаю. Но ОНА теперь всегда со мной. Мое отражение? Моя тень? Я не знаю и не стремлюсь найти ответ. Она просто есть. И она помогает мне измениться. Я зову ее mislt'e.
Автограф:
Эйша Валкорион
| 
Автограф:
Эйша Валкорион
|
История двух лет
приблизительно 30 апреля 17085
Оставив позади стены родного города, полные для нее призраков, Ивейн направилась, должно быть, в единственное место, куда могла. Воспользовавшись последним отцовским советом, она взяла путь в Левиан, чтобы разыскать старого друга семьи, своего былого учителя и наставника, единственного, от кого девушка еще могла надеяться получить помощь и добрый совет.
Вовсе не с распростертыми объятиями эльфийские рейнджеры встретили человеческую девчонку на границе Вечного леса. Стрела, вонзившиеся в землю всего в метре от ее ног, заставила Ивейн замереть. Вскоре, из густого подлеска ее окликнул очень мелодичный, но совершенно недружелюбный голос. Наречие Синдарин. Тот факт, что девушка сумела ответить на том же языке, послужил, быть может, причиной того, почему дальнейшие переговоры со стражами Вечного леса проистекали в более мирном ключе. Военное время, беспокойное и опасное, пробуждало в живых существах недоверие друг к другу.
Тем не менее, несмотря ни на что, Ивейн удалось быть убедительной, и цель ее визита сочли достаточно удовлетворительной и прозрачной, чтобы сопроводить до ближайшего штаба, где для нее впоследствии были подготовлены все соответствующие документы, чтобы она могла без препятствий провести последующий месяц на территории эльфийского государства. Месяц, но не более того.
Оказавшись в столице светлых эльфов, первое, что для себя уяснила Ивейн - это то, что ее знания языка совершенно недостаточно, чтобы свободно изъясняться или хотя бы просто стабильно понимать все, что ей говорят. Несколько дней ей пришлось потратить на поиски того собеседника, которого она бы понимала, и который знал бы при этом хоть что-нибудь об Илириэле из дома Аш'Элиаль. И в конце концов ей это удалось. Испытывая на себе резкие, неодобрительные взгляды, девушка поднялась на верхнюю террасу, туда, где под самыми кронами вековых деревьев располагались дома и особняки исконных обитателей этого города-леса - светлых эльфов.
[float=left]
[/float]Высокий, стройный и грациозный, его лиственный взгляд смотрел на нее с легким удивлением, лишь едва заметно пробивающимся через привычное спокойствие, а медно-золотые волосы ловили на себе блики приглушенного кронами солнца. Ивейн не пришлось долго стоять на пороге, эльф открыл для нее двери своего дома, уже там их ждал долгий разговор, что не принес радости обоим, но был так необходим Ивейн. Известие о гибели старого друга глубоко опечалило мужчину, но он выразил своей бывшей ученице теплые слова поддержки и пообещал помочь во всем, в чем она только будет нуждаться. В последующие дни его слова и мудрые советы очень сильно помогали девушке, помогали если не справиться с ее переживаниями, то заметно облегчить их, чтобы когда-нибудь она сама уже могла встать на путь примирения с самой собой. Возможно, именно слова Илириэля уберегли девушку от многих глупостей, которые она могла с собой совершить.
Отдых в Левиане пошел на пользу как ее телу, так и душе. Старый наставник с удовольствием посмотрел на то, чему научилась его ученица за время с их последних уроков, и не преминул поделиться с ней новым знанием. Лишний раз убеждалась Ивейн, что хоть ее навыки и были велики, настоящее мастерство еще впереди.
Каждый день Илириэль рассказывал девушке истории, часть из них была про ее отца и мать. Однажды эльф рассказал историю самой первой их встречи. Тогда родители Ивейн были совсем молоды и безбашенны, в поисках приключений они пересекли границы Вечного леса и умудрились пробраться на одну из запретных его территорий до того, как на них наткнулся патруль рейнджеров. Этот самый патруль и возглавлял Илириэль, действующий спектр, который по-началу вовсе чуть не отдал приказ расстрелять чужаков. Стоило ли говорить, что эта версия истории их знакомства несколько отличалась о той, что ей рассказывал отец? Тем не менее, ситуация разрешилась без кровопролития, а впоследствии эльф, что на тот момент был почти на шесть веков старше родителей Ивейн, нашел с молодыми людьми общий язык, они поладили неожиданно, но крепко, и в дальнейшем это положило начало долгой и преданной дружбе. Именно из-за них Илириэль на десятилетия оставил свою службу, променяв ее на приключения в обществе такой энергичной и живой пары романтиков. Не раз спектр спасал жизнь им обоим, и не раз они выручали его самого. Это был полезный опыт, который заставил эльфа пересмотреть многое в своей жизни, и о котором он по сей день вспоминает с теплом в сердце. Вернувшись в родные леса, мужчина не стал более возвращаться на военное поприще. Имея благородное имя, блестящее образование и многочисленные личные заслуги, перед своим народом, он решил посвятить свою жизнь налаживанию взаимопонимания между эльфами и их союзниками, людьми. Он стал послом и дипломатом при Триумвирате, и этот высокий пост занимает по сей день.
начало июня 17085
Говоря откровенно, когда наступило время покидать обитель светлых эльфов, делать этого Ивейн не хотелось. Однако и оставаться дольше она не могла, памятуя о том, что где-то там, в Иридиуме, ее ждет окончание обучения и встреча с друзьями, которых она не видела уже слишком давно. Все ли было у них в порядке? Все ли они пережили эту ужасную войну, о которой рассказывал ей старый наставник? Пришло время расставаться, и расставание это произошло на неизменно теплых нотах. Илириэль дал девушке денег в дорогу и обещал оплатить всю стоимость ее обучения до самого выпуска из академии. Вдобавок, он обеспечил для нее портал прямиком в Иридиум, а на память о себе подарил ей свой старый доспех, бригантину из мифрила, и к ней изящный поддоспешник из кожи василиска, пошитый специально на девушку.
Вернувшись в Иридиум, Ивейн быстро столкнулась с последствиями недавней осады. Некогда величественный город сейчас представлял из себя печальное зрелище, а посреди руин нижнего кольца даже возвышалось несколько уже остывших вулканов. Но куда печальнее для студентки стали новости о погибших друзьях. Да, она до последнего не хотела в это верить, но смерть и лишения преследовали ее по пятам, и она не могла сказать, началось ли это после Кардоса, либо было с ней всегда. Мия... От вифрэйки, что некогда одним лишь своим появлением могла привнести в студенческую компанию частичку веселья и тепла, осталась лишь одна лютня, брошенная в пустой комнате, запылившаяся от прошедшего времени. Ивейн взяла ее, чтобы оставить себе хоть какую-то частичку на память о своей погибшей подруге.
[float=right]
[/float]Деструктивные эмоции вновь возвращались, впервые после Левиана. Девушка накручивала себя каждый божий день и не верила, что когда-нибудь снова сможет влиться в привычный учебный ритм. Все это казалось слишком неправильным. Боль и опустошение охватили девушку, а ее душевные терзания вернулись с прежней и еще большей силой. Вскоре она нашла для себя способ унять душевные раны - стала наносить себе раны физические. Боль внутри на время отступала. На время, пока заживал очередной шрам, которыми Ивейн в припадках наваждения обильно украшала левое предплечье. Ей хотелось уйти. Если не из жизни, то хотя бы из стен, что так невыносимо полнились призраками прошлого.
Лишь благодаря профессору Веллиорану, который вовремя обратил внимание на настрой и успеваемость Ивейн, и нескольким обстоятельным беседам с ним, девушка переменила свое мнение. В некотором роде он пристыдил ее, но в то же время и вдохновил. Он рассказал ей о том, сколь многие пожертвовали своими жизнями в битве за Аклорию, рассказал о том, как сам погиб в схватке с могущественным архиличем, и был возвращен к жизни лишь благодаря ритуалу, стоившему не меньших жертв. Эти жертвы не должны были стать напрасными. Все они сражались и умирали за то, чтобы Аклория жила, за то, чтобы ученики продолжали учиться. Не сдаваться. Продолжать обучение, вопреки чаяниям врага. В этом и заключалась их настоящая победа. Победа, которой могла послужить и сама Ивейн.
апрель 17087
По окончанию обучения перед девушкой встал выбор, куда идти дальше. Все осложнялось тем, что выбор этот ей следовало сделать как можно быстрее, прежде, чем ее насильно отправят на военную службу отдавать долг новой, суровой родине. Империя сильно изменилась за прошедшие годы. Новая Императрица правила ей железной рукой, принимая радикальные, жесткие законы, направленные в большей степени на усиление военной и экономической мощи Империи, а не на благополучие отдельных ее граждан. Несмотря на всю суровость новой власти, даже она не могла полностью совладать с разгулом преступности и инакомыслия, что бурным цветом распустились на истерзанной войной земле. Ивейн встречала множество грязи, людской и нелюдской, пока путешествовала по трактам Империи, от одного крупного города к другому, в надежде найти себе подходящее место и гильдию, что удовлетворит ее запросам. Увы, для одинокой девушки такого рода путешествия, особенно в такое время, не сулили ничего хорошего. Несколько раз она нарывалась на проходимцев, но постоянно ей удавалось улизнуть. После демонстрации магических способностей ушлые путники предпочитали не иметь с ней дел.
Где-то между Иридиумом и Валенсией
Так продолжалось до тех пор, пока ей не встретились настоящие преступники. Отчаявшиеся, обездоленные люди. Грабители. Убийцы. Они стояли прямо на дороге, возле разбитой телеги, что принадлежала старому торговцу. Тот валялся на земле, пока его ногами избивали двое. Еще один наблюдал за всем этим с полубезумной улыбкой, а четвертый из подельников за волосы стаскивал с телеги маленькую девочку, дочку несчастного старика. По их возбужденным, каркающим голосам Ивейн поняла, что девочку собираются использовать как игрушку для удовлетворения своей грязной, низменной похоти.
В этот момент что-то щелкнуло в голове у водной волшебницы. Она понимала, что обладает силой достаточной для того, чтобы спугнуть трусоватых мужчин, она уже делала так, и не раз. Она знала, что мало кто из этого отребья рискнет мериться силами с ней. Но она не стала. Не захотела. Перед взором ее проносились лица ненавистных мучителей, садистов из Кардоса, лица, удивительно похожие на лица тех ублюдков, что она видела перед собой сейчас. Повадки, голоса... Все одно и то же. Этот мир одинаков. И он полнится одинаковой сволочью. Этой сволочи не станет меньше никогда. Если она не начнет от нее избавляться...
Ледяные колья веером прошили сразу двоих грабителей. Одного из них буквально разорвало напополам, а второй, тяжело раненный, взвыл от дикого, поистине животного ужаса. Распластавшись на земле, от трясущимися руками пытался заправить свои внутренности обратно в живот. Остальные тут же побросали свои занятия и обернулись в сторону внезапно возникшей угрозы. Как раз вовремя, чтобы увидеть летящий в них сгусток льда, что покрыл одному из людей толстой ледяной коркой всю верхнюю половину торса, вместе с головой. Он даже не успел вскрикнуть, просто завалился на землю замороженным, мертвым куском мяса.
Последний из оставшихся на ногах, недолго думая, бросился бежать, спотыкаясь и практически не разбирая дороги от страха. Вот только у Ивейн была лошадь. Догнать бандита не составило никакого труда, а хруст костей под копытами надолго запомниться юной волшебнице воды как музыка, удивительно приятная для слуха. Музыка мести, музыка справедливости. Спешившись, она направилась к только что спасенным ей людям. Старик был совсем плох, он лежал на земле, а лицо его было залито кровью. Девочка сидела возле него, прижимая к себе его руку, но как только Ивейн приблизилась, малышка пискнула от страха и отодвинулась вплотную к колесу телеги. Она боялась свою спасительницу и боялась, казалось бы, даже больше, чем тех грабителей, с которыми та только что разделалась. Вернее, почти разделалась.
Мерзким зудением до ушей Ивейн донеслись хлюпающие мольбы о пощаде и причитания одного из тех мужчин, которого прошило ее ледяными кольями, но который все еще был жив. Ничтожество. Он был слишком сильно похож на одного знакомого ей ублюдка с прической на половину головы. Пальцы до скрипа сжались на дереве посоха, костяшки побелели. Задыхаясь, не помня себя от гнева, Ивейн раз за разом опускала тяжелое древко на голову живому человеку, с каждым новым ударом превращая ее во все более и более аморфный кусок из мешанины мяса, мозгов и костей. К тому моменту, как она закончила, дыхание окончательно сбилось, а вместо лица у мужчины была огромная, зияющая багрянцем дыра.
Девочка плакала, так громко, она плакала уже долгое время, но только сейчас Ивейн ее услышала. Посмотрев на свои окровавленные руки, утерев кровь со лба, она наконец осознала, что натворила. Но было ли ей стыдно за себя? Отнюдь. Она понимала, что поступила правильно. Этот мир заслуживал не милосердия, но справедливости, пусть жестокой, пусть бесчеловечной. Заслуживал. В последний раз окинув взглядом место бойни, изувеченные трупы, обезумевшую от страха девочку и старика, что с трудом поднялся на ноги и сейчас, сам со слезами на глазах, пытался успокоить свою дочь, Ивейн попросту развернулась и пошла к лошади. Здесь ей делать было больше нечего. Но скольких еще ублюдков она встретил на дороге? Теперь она знала, что больше не станет проходить мимо. Этот день многое в ней изменил. Этот день сделал ее сильнее.
Время, проведенное в пути по дорогам Империи, погрязшей в преступности и смуте, многое изменило в Ивейн. Она стала жестче, осторожнее, куда расчетливее и взрослее. Детская наивность, о которой так смешно было вспоминать, больше не показывалась на виду. Улыбаться девушка тоже практически перестала.
В Валенсию она прибыла уже другим человеком. Человеком, который точно знает, что ему нужно. Человеком, который ставит свои интересы на должное место. Человеком, который умеет добиваться своего. Всего через неделю подготовки ей удалось получить членство в исследовательской гильдии Хрустальный Пик, которая имела в этом городе свой филиал. Теперь вопрос с военной обязанностью можно было оттянуть на неопределенный срок... Теперь у Ивейн появится время на то, чтобы все хорошенько обдумать и взвесить.
Терзаясь сомнениями, неизвестностью перед будущим, Ивейн попыталась уйти в работу. И не прогадала. Монотонные, рутинные будни отлично отсеивали из головы лишние мысли и переживания. Тем более что область, в которой работала Ивейн, приносила ей самое настоящее удовольствие. Это было отделение спектрологии под руководством Джека Брайта, умудренного годами ученого, что по какой-то невероятной ошибке оказался заперт в теле подростка. Без возможностей выбраться или постареть...
Послесловие
За время своего путешествия она не раз видела листовки, в которых обещалась награда за одного очень и очень знакомого ей человека. Неужели Альфарий действительно попал в такую серьезную переделку? Тогда правильно ли она поступила, что связала свою жизнь с новой гильдией, вместо того, чтобы помочь ему или хотя бы разузнать больше о его судьбе?
Вдобавок, она уже давно знала про Ллойда, брата одного из тех отчаянных героев, что сгинул в тенях, во время битвы с самим Марагором. Сгинул вместе с Мией и многими другими... Но принесло ли это знание ей хоть что-нибудь прежде? И принесет ли в дальнейшем? И Кардос... Сколь многие разы этот город преследовал ее в мыслях, бессонных ночах, полных кошмаров? Она хотела вернуться, хотела быть уверенной... Но не могла найти в себе сил. Частичкой своего сердца девушка понимала, что слишком слаба для этого. Что она все еще та самая маленькая и глупая девчонка, по чьей вине был убит отец, уничтожен дом и все, что когда-либо было ей дорого... Она была слишком слаба, чтобы вернуться. Она знала, что не справится - ни с тем грузом, что ляжет на ее плечи, ни с врагами, если они прознают о ее возвращении. А союзников у нее не было вовсе. Разве что старый учитель, Илириэль? Вот только захочет и сможет ли он помочь в этом деле?
За несколько месяцев продуктивной работы Ивейн так и не завела ни одного знакомства, что хотя бы гипотетически могло перерасти в дружбу. Замкнутый, мрачный, в чем-то даже озлобившийся характер юной девушки не способствовал этому. К тому же, шрамы, оставшиеся на ее губах, отвращали от нее особенно изнеженных и чувствительных особ. Те раны, которые она получила от кинжала сумасшедшей психопатки... Теперь они останутся с ней навсегда, напоминая о ее слабости. Напоминая о том, что она должна стать сильнее. И что она станет.
Да, верно, свое время она так и не успела получить должную квалифицированную помощь. Раны начали затягиваться сами, а ее собственная магия всего лишь ускорила процесс рубцевания. Тем не менее, результаты могли быть куда печальнее... Сейчас же следы былых ошибок были не более чем тонкими белесыми линиями, коротко перечеркивающими ее губы то здесь, то там. За прошедшие годы девушка научилась маскировать их за неброской пудрой. Недели сменялись неделями, своих успехов в работе Ивейн словно бы не замечала, а другие не спешили ей на них указывать. Она так и не пробилась выше мастера четвертой ступени.
- предмет экипирован
- предмет не экипирован
Струны х1
[/float]
[/float]...
[/float]
[/float]
[/float]...
