Улис Мунг: - Не сомневаюсь, госпожа Ровена, что у Вас получится! - Уверенно подбодрил её старичок, и в его голосе не было ни единой нотки сомнения, лишь феноменальная убеждённость в том, что шаманка справится, достав Бэйлиша хоть из-под земли. Непонятно было, откуда у него такая убеждённость, хотя он совершенно не знал воскресительницу, но, в конце концов, было ли это важно? Слова Мунга вдохновляли и вселяли уверенность, в отличие от скептического взгляда Яндиса, который тот и не думал скрывать. - Что ж, у Вас, так у Вас, почему бы и нет! Я буду очень рад побывать в гостях у столь приятной молодой госпожи, - чуть склонил он голову в небольшом поклоне, после чего взглянул на товарища.
Фарух Яндис: - Полагаю, я смогу найти время, - сухо согласился тот. Что ж, вряд ли можно было рассчитывать получить от него что-то большее.
Улис Мунг: - Чудесно! Тогда на том и порешим. До встречи через три дня, госпожа Ровена, господин Филипп. Я тоже чрезвычайно рад нашему знакомству и тому, что встретил молодых людей со столь благородными и амбициозными планами, - старичок кивнул молодым некромантам, и с губ его не сходила улыбка, будто он смотрел на дорогих ему людей, и как-то сразу верилось, что он действительно будет рад новой встрече и поможет, чем только сумеет. Создавалось впечатление, что жизненной мудрости и теплоты этого полноватого дедушки с лихвой хватит на то, чтобы убедить всё своё окружение в том, что всё обязательно будет хорошо, что бы ни случилось, и останется ещё на пол Торговой Лиги.
Фарух Яндис: - До встречи, рассчитываю, что она будет точно в назначенный срок, - занудно попрощался старик.
Беседа с Фарухом Яндисом, суровым и непростым человеком, не озвучивающим свои требования и ожидающий, что их будут угадывать, была напряжённой, сложной и оставила впечатление поиска слабых мест в защите. Легко было представить, как между лопаток скользит липкая капля пота от напряжения и раздражения, которую так и хочется убрать или, хотя бы, повести лопатками, чтобы отвлечься. После беседы в чайной же Ровена ощущала расслабленную лёгкость, будто шаманка неспешно наплавалась в тёплом озере и легла на песок обсохнуть под приятными, вовсе не обжигающими лучами солнышка. Почти нереальная картина, особенно в этом суровом мире, где каждый норовит урвать свою выгоду за счёт другого, откусить, ужалить и отобрать. Да, вряд ли Улис Мунг был беспечен, но у Ровены сложилась стойкая уверенность, что те, к кому старичок относился с теплотой, могут быть уверены в его лояльности. А к ней с Филиппом он явно отнёсся именно так.
Расплатиться шаманке не позволили - Мунг сообщил, что угощает, так как сам пригласил гостей на чай, и, несмотря на мягкость его слов и добродушную улыбку было ясно, что отказ неприемлем ни в какой форме. Пришлось согласиться, распрощаться со стариками и покинуть заведение.
Тревор: - Были рады видеть Вас с "Жасминовом драконе"! - Церемонно поклонился мальчик, провожая некромантов к выходу. Когда они отошли на десяток метров, Филипп огляделся.
Филипп Вандермир: - Это какой-то полный сюр! Я даже не знаю, как иначе это назвать. Не мог даже предположить, что существуют такие люди, тем более - некроманты. Он весь такой... - чародей помолчал, пытаясь подобрать слово. - Не знаю. Плюшевый - кажется, так говорят. Но мне определённо хотелось бы видеть, как он расправляется с врагами, - в его голосе сквозило почти мечтательно выражение. Да, увидеть элементалиста в сражении определённо было бы любопытно. - А ещё я теперь спать хочу - слишком много чая, - он хмыкнул, привычно нащупывая руку шаманки, чтобы двинуться дальше. Ровена, к слову, тоже понимала, что напилась, что называется, по самое не хочу. Это не было проблемой, просто хотелось идти неспешно, но молодые люди никуда и не спешили.
Последней (теперь - предпоследней) в её списке была Малика бин Заид ибн Нуфаил, юная некромантка, державшая салон где-то в этом же секторе. У шаманки был адрес и, хотя она не очень хорошо здесь ориентировалась и не была уверена, куда идти, вездесущая стража вежливо подсказала дорогу. Оказалось, целью некромантов было отдельно стоящее здание, не совсем походившее на жилой дом, по крайней мере, обычный. Вход обозначали две витые колонны, над которыми висела небольшая и неброская, но очень элегантная вывеска. "Мятный ветер". Здание было несимметричное - первый этаж венчал стеклянный купол, второй этаж высился за ним, сверкая множеством окон. Войдя внутрь, их взгляду предстал интерьер, что называется, из класса "дорого-богато" - вычурные колонны, магические светильники и обилие света, падающего сквозь стеклянный купол на мозаику пола. Из-под купола вниз спускались длинные плети растений, оживляя пространство свежей зеленью, две лестницы, сходящиеся на площадке, вели на второй этаж за массивными двойными дверьми. В зале было пусто, лишь на одном из столов стояла большая клетка с птицей, что внимательно смотрела на горестей чёрным глазом.
Птица: - Ожидайте. Садитесь. - Внезапно чётко сказала птица. Здесь действительно были стулья, и, похоже, хозяйка "заведения" была чем-то занята...
Ждать пришлось минут пятнадцать. Когда двери второго этажа распахнулись, Ровена увидела богато одетого мужчину, почтенно кланяющегося на прощание и пространно, по-восточному многословно, благодарящего за помощь. Звякнули монеты. Мужчина спустился, бросив подозрительный взгляд на Ровену и Филиппа, и удалился. На перила же грациозно опёрлась одетая в тёмное девушка - должно быть, Малика. Молодая, невероятно красивая, тёмные волосы убраны под невесомое покрывало, наброшенное на голову, в носу небольшое колечко, две металлические капли ниже губ, шею опоясывают тончайшие кожаные ремни, смотрящиеся удивительно к месту. Подведённые тонкой чёрной тушью глаза остановились на Филиппе, будто бы совершенно не замечая Ровену.
Малика бин Заид ибн Нуфаил: - Слушаю Вас, - голос у неё был низкий, чарующий - девушка явно умела им пользоваться и не стеснялась это делать. Спускаться или же приглашать гостей наверх она не спешила, возвышаясь над ними тёмным призраком... Ровена поняла - одежды хозяйки салона были сшиты из паучьего шёлка, самой дорогой на свете ткани, придавая той некую зыбкость. Да уж, дамочка явно не бедствовала и любила роскошь, и, должно быть, тщательно создавала свой образ. Филипп промолчал.
